Пепельный свет Селены - Страница 63

К оглавлению

В ответ громко щелкнуло, кто-то гмыкнул, точно откашливаясь или прочищая голос.

— Внимание! Станция Эратосфен! Говорит экипаж Субботина!

Василий Федорович крутнулся, определяя пеленг, и зашагал вниз по жиле, прямо навстречу слепящему солнцу.

— Мы провалились в пещеру, образованную пегматитовой жилой. Координаты…

— Субботин? Я Алферов! Вы меня видите?

— Нет, Василий Федорович. Нам удалось вывести наружу только радиоантенну.

— Какой у нее вид?

— Труба с острым наконечником, похожая на нижнюю часть каротажной гильзы. Примерно полметра высотой.

Алферов опустил козырек гермошлема пониже, прикрывая глаза от ярких лучей заходящего солнца и, еще не разглядев саму трубу, заметил ее необыкновенно длинную тень.

— Антенну вижу. Как самочувствие экипажа?

— Нормальное. Немного выдохлись за два последних дня. Съели много кислорода. Но не беспокойтесь. Можем продержаться сколько потребуется, только в пассивном состоянии. Продуктов маловато и воды.

— Ясно, Субботин. Я у вашей антенны.

— Отойдите на пару шагов, Василий Федорович. Можете провалиться.

— Нет. Рухляк держит хорошо. Вы прямо под антенной?

— Под антенной вертикальная выработка шесть с половиной метров. К ней ведет ответвление пещеры. Мы у развилки в ста семидесяти метрах.

— Уже хорошо. Будем взрывать, вас не достанет.

— Засыплет ход. Он узкий. Попробуйте шурф вручную. Только застрахуйтесь тросиком. В любой момент можете провалиться.

— Василий! Неси лопаты! Ближайшему экипажу выделить двух человек. Подготовить баллоны с кислородом и носилки.

Алферов услышал дружный смех.

— Не надо носилок и кислорода, Василий Федорович. Мы сейчас подкрепимся, что у нас осталось, и пойдем помогать снизу. Все равно придется расчищать наш лаз.

— Понял. Носилки отставить. Приготовить горячую пищу и кофе. Передайте начальнику станции Эратосфен радиограмму для Земли: «Экипаж Субботина найден. Состояние хорошее. Приступаем к спасательным работам. Алферов». Ясно?

— Вас понял, — ответил механик, поддерживающий всестороннюю связь.

Верхний слой рухляка оказался достаточно плотным, к тому же попадались плохо разложившиеся глыбы, и Василию пришлось сбегать за ломиком. Когда к ним подошли на помощь с ближайщего вездехода, геолог Скосырев и высокий здоровяк астрофизик

Шалыгин, дело пошло быстрее. Астрофизик приспособился выворачивать ломиком крупные глыбы и руками выбрасывал их из ямы. От усердия на его лице скоро заблестели капельки пота.

— Ты не очень спеши. До центра Луны еще далеко, — серьезным тоном проговорил Василий Федорович, размеренно подбирая лопатой рухляк и выбрасывая его из ямы, по опыту знающий, что перегрев в скафандре скоро приводит к вялости да и пот, заливая глаза, мешает работать.

Шалыгин угукнул, но продолжал ворочать глыбы с прежней энергией.

— Он торопится добраться до своего идейного противника, — поддержал шутку Алферова геолог.

— Это кто из них? Макаров?

— Смолкин!

— Что между ними общего?

— Как показывает опыт, уменьшение силы тяжести уравнивает шансы разных весовых категорий, так как мышцы, приспособленные к земным условиям, легко справляются с любой массой, и здесь на первое место уже выступает реакция и техника спортсмена. У водителей, естественно, отличная реакция. Про Смолкина и говорить нечего! Феномен какой-то! Вот и приходится Сергею Александровичу частенько прижиматься лопатками к ковру! Кому это понравится? Вот он и лелеет надежду на реванш. Говорят, даже свою астрофизику забросил! Не может же он оставить противника не отомщенным!

— Укгхм! — невразумительно промычал астрофизик и вылез из канавы. Пот заливал лицо, волосы торчали во все стороны влажными прядями…

— Давай, Ленечка, поорудуй, а я пока тоже поупражняюсь в остроумии. Вы не пробовали играть в волейбол на Луне, Василий Федорович?

— Нет, — Алферов усмехнулся, вспомнив трудные годы строительства первых станций. — Как-то было не до волейбола, да и играть, по сути, было негде. Коекак отвоевывали пространство для систем жизнеобеспечения… А разве есть разница? Ведь скорость мяча гасит, в основном, сопротивление воздуха?

— Гасит-то оно гасит. Но и разница в гравитации тоже имеет значение. Здесь пас должен быть предельно мягким, и принять мяч после хорошего удара почти невозможно. Вы попробуйте. Мы. здесь часто играем, — Шалыгин загадочно улыбнулся.

— Не соглашайтесь. Он вас провоцирует, — отозвался геолог.

— Отчего же. Надо попробовать. Для полноты ощущений. А, тезка? — забирая лопату у водителя, сказал Алферов.

Василий хмыкнул и, не желая оставлять шефа в неведении, предупредил:

— Ну и наставите себе шишек для первого раза.

— Посмотрим! — Василий Федорович закрепил страховочный тросик на поясе и полез в яму.

Рухляк пошел более слабый. Это Алферов ощутил, едва спустившись в узкую горловину наиболее глубокой части канавы у самой антенны.

— Алло, Субботин!

— Они пошли пробиваться снизу, — услыхал он голос Гончаровой.

— Передайте, пусть будут осторожными. У нас уже около двух метров!

— Хорошо, Василий Федорович! Пройдя рухляк еще на штык, Алферов почувствовал, что грунт под ногами заколебался.

— Осторожно внизу! — успел крикнуть он и повис на страховочном тросике. — Как вы там?

— Немного присыпало, но, в общем, нормально. Сейчас выберемся, — донесся голос Смолкина.

Минут через пять осыпавшийся рухляк был расчищен, и внизу, в провале, появилась чья-то голова, высвечивая фонарем узкий, как волчья нора, ход. Василий Федорович быстро выбрался на поверхность, и, отстегнув страховочный тросик, спустил его вниз.